|
Уголовноправовое и криминологическое значение мотива и цели хищений предметов вооружений в воинских формированиях
Антонченко В.В., Региональный учебный центр Минобороны России
***
Нормы статьи 226 Уголовного кодекса РФ, устанавливающие ответственность за хищение либо вымогательство оружия, в том числе совершенных военнослужащими в воинских формированиях страны, не содержат указания на мотив и цель преступления. Автор обращает внимание на особую значимость указанных категорий, обусловленную их ролью в содержании субъективного основания уголовной ответственности, и необходимость их дальнейшего изучения для решения практических вопросов индивидуализации ответственности и наказания как факторов, влияющих на степень общественной опасности преступления.
Ключевые слова: оружие, армия, преступность, борьба с преступностью, предупреждение преступности среди военнослужащих.
***
Общественная опасность хищений оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (далее - оружие) состоит в создании условий для совершения наиболее тяжких преступлений, таких как: терроризм, бандитизм, убийства по найму, разбойные нападения и т.д. Так, с 2003 по 2009 г. в России совершено 122 202 преступления с использованием огнестрельного оружия. При этом подавляющее большинство оружия, находящегося в незаконном обороте в России, было похищено в войсках.
При практическом применении норм уголовного законодательства в отношении преступлений в сфере незаконного оборота оружия возникает необходимость в исследовании мотивов и целей совершения таких преступлений как признаков их субъективной стороны. При этом имеющаяся в действующем уголовном законе норма, устанавливающая ответственность за хищение либо вымогательство оружия - ст. 226 УК РФ - в общем виде не содержит указания на мотив и цель совершения преступления. Важность данных признаков в характеристике свойств общественно-опасного деяния выделяется, причем лишь косвенно, в ч. 2 указанной статьи, устанавливающей среди прочего ответственность за хищение либо вымогательство материалов или оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения.
Однако, несмотря на то, что ст. 226 УК РФ не содержит мотив и цель в качестве обязательных признаков субъективной стороны преступления, т.е. отсутствует закрепление рассматриваемых признаков на нормативном уровне, уголовно-правовая оценка содеянному при квалификации хищения оружия военнослужащим (либо приравненным к нему в силу Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» лицом) должна, по мнению автора, учитывать указанные категории.
Роль мотива и цели реализуется, прежде всего, в содержании субъективного основания уголовной ответственности за преступное деяние - вины и конкретизирует объект, которому преступлением причиняется вред. Кроме того, исследование мотива и цели позволяет изучить характеристику личности виновного, точнее установить степень общественной опасности преступления и вследствие этого решить практические вопросы индивидуализации ответственности и наказания, а также оказать помощь в установлении причин и условий совершения преступлений. Только имея сведения о наклонностях конкретного военнослужащего, командование и органы военной юстиции способны вести эффективную работу по предупреждению преступлений, связанных с хищением предметов вооружений в войсках.
Общеизвестно деление мотивов на группы:
1) мотивы, детерминированные, главным образом, неблагоприятными условиями формирования личности (например, военнослужащий, желая совершить разбой, активно ищет возможность похитить оружие с этой целью);
2) мотивы, возникающие под влиянием как неблагоприятных условий формирования личности, так и обстоятельств конкретной ситуации (например, начальник пункта боепитания при выполнении практических упражнений по метанию гранат обнаруживает у себя их излишек, который решает похитить с целью глушения рыбы);
3) мотивы, обусловленные исключительно внешними обстоятельствами, обстановкой совершения преступления (например, солдат похищает оружие с целью самозащиты от посягательств сослуживца).
Являясь внутренним возбудителем, детерминированным внешними условиями, мотив совместно с целью определяет характер и содержание волевого поведения как способности принимать решения. Поскольку волевое поведение является опосредованной мотивом реакцией на внешние раздражители и включает в себя сознательный выбор того или иного поступка, а мотив, выступая побудительной силой к совершению действия, является связующим звеном между личностью и совершаемым ею преступлением, вне мотива невозможно раскрыть социальную и психологическую природу ни личности, ни преступления. Сам зависимый от волевой сферы субъекта мотив, формируясь в динамике, соотносится с целью и объектом посягательства, приобретает характер желания [1].
Учет мотива и цели в составе конкретного преступления происходит тогда, когда социальная опасность совпадающих по объективной стороне актов поведения кардинальным образом отличается вследствие наличия либо отсутствия такой мотивированности и целеустремленности.
Конечно, автор не может согласиться с мнением В.И.Ленина, который писал: «Не зависит ли оценка того, хорошо или дурно я поступаю, приобретая оружие у разбойника, от цели и назначения этого оружия? От употребления его в нечестивой и подлой или в справедливой и честной войне?». Однако мотивы хищений военнослужащим оружия в воинской части все же настолько различны, что нельзя не учитывать их в правоприменительной практике. Наряду с главным мотивом хищения предметов вооружения, имеющим место в более чем половине случаев хищения предметов вооружений в войсках, - с целью продажи и получения средств для удовлетворения военнослужащим своих материальных потребностей (зачастую довольно невысоких, обеспечивающих нормальное, не выходящее за рамки средних стандартов, существование), могут присутствовать самые разнообразные желания: иметь оружие для совершения с его помощью другого преступления (до 20% случаев всех хищений); иметь оружие для самообороны (до 15% случаев всех хищений); иметь средства охоты (и даже рыбной ловли, например, глушения рыбы); иметь запас боеприпасов на случай возможной будущей недостачи и т.д. По одному из конкретных уголовных дел автору известен даже такой, довольно экзотический, мотив хищения предметов вооружения, как желание навредить таким образом по службе соответствующему командиру. Поэтому бесспорно, что мотивы и цели как факторы, влияющие на глубину антисоциальной мотивации преступного поведения, должны учитываться при индивидуализации ответственности и наказания.
Не случайно п. 2 ст. 73 Уголовно-процессуального кодекса РФ к обстоятельствам, подлежащим доказыванию в уголовном судопроизводстве, относит, помимо виновности лица в совершении преступления и формы его вины, также и мотивы совершения преступления, а в обвинительном заключении следователь помимо существа обвинения, места и времени совершения преступления и др. должен указать его мотивы и цели (ст. 220 УПК РФ). Описание мотивов и целей преступления в силу ст. 307 УПК РФ должно содержаться и в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора. При этом, по мнению автора, даже учитывая отсутствие указания на мотив и цель совершения преступления в уголовном законе, приговор не должен оставлять сомнений относительно цели и мотивов совершения преступления.
Общеизвестно, что большинство преступлений планируются и совершаются под влиянием не одного, а двух и более мотивов, среди которых выделяются доминирующий мотив (либо их группа) и мотивы второстепенные. По мнению автора, законодательство должно предоставлять возможность правоприменительным органам давать уголовно-правовую оценку всей совокупности мотивов и целей совершения преступления даже в том случае, если они не указаны прямо как конструктивные либо квалифицирующие элементы состава преступления, но влияют на характер его общественной опасности.
Практическое значение при решении вопросов индивидуализации ответственности и наказания имеет также то, что рассматриваемые признаки субъективной стороны влияют на характеристику признаков личности преступника, которое шире понятия субъекта преступления.
Разрешая уголовное дело, недостаточно установить субъект преступления и его вину. Поскольку вся полнота и глубина личности не исчерпываются в преступном акте, именно мотив и цель выражают все для нее характерные, входящие в ее структуру связи и особенности. Общественная опасность преступления складывается из общественной опасности деяния и совершившего его лица.
Безусловно, признаки, характеризующие личность виновного, сами по себе не служат основанием уголовной ответственности, однако те негативные черты и свойства личности, которые выразились в совершении конкретного преступления, заслуживают, по мнению автора, отрицательной социально-правовой оценки. Общественную опасность представляют все лица, совершившие преступления. Но степень ее неодинакова и зависит от содержания, глубины антисоциальной мотивации преступного поведения и антиобщественной ориентации личности. Для определения общественной опасности конкретного преступника необходимо определить, какое место занимает совершенное им преступление среди множества выполняемых им социальных ролей. В качестве мотивов и целей деятельности субъекта выступает то, что действительно для него значимо. Соответствующую направленность личности формирует содержание доминирующих мотивов и целей в ее мотивационной сфере. Таким образом, изучение доминирующих мотивов и целей личности преступника влияет на характеристику общественной опасности, а значит, и на индивидуализацию ответственности и наказания.
Несмотря на то что в «общеуголовной» ст. 226 УК РФ, в соответствии с которой правоприменителю приходится квалифицировать хищение предметов вооружения военнослужащими в воинских частях, мотив и цель прямо не указаны, они, тем не менее, подразумеваются как конструктивные признаки. Латентные, «скрытые» признаки, утверждающие мотив или цель в определенной норме, могут фигурировать в составе преступления как самостоятельно, так и наряду с другими признаками. В качестве конструктивного признака в составе о хищении оружия корыстный мотив, который презумируется, если речь идет о хищениях иного рода, не очевиден, что косвенно подтверждается расположением упомянутой статьи в гл. 24 «Преступления против общественной безопасности», а не в гл. 21 «Преступления против собственности» Уголовного кодекса РФ, структурированного, как известно, по объектам преступного посягательства.
Многоаспектность общественных отношений в реальной жизни порой способна затруднить определение действительных содержания и направленности преступного деяния. Учет лишь объективных признаков зачастую не позволяет верно оценить материальное свойство, раскрывающее социальную сущность преступления - его общественную опасность.
В тех случаях, когда составы преступных посягательств имеют сходные признаки, мотив и обусловленная им цель выполняют также и разграничительную роль, позволяя дать деянию правильную уголовно-правовую оценку. Иногда хищения оружия военнослужащими могут внешне подпадать под признаки одновременно составов двух преступлений. В таком случае необходимость отграничения некоторых преступлений от деяния, предусмотренного ст. 226 УК РФ, по мотиву и цели прямо вытекает из норм уголовного законодательства. Примером может служить дезертирство, т.е. самовольное оставление части или места службы в целях уклонения от прохождения военной службы, а равно неявка в тех же целях на службу с оружием, вверенным по службе (ч. 3 ст. 338 УК РФ).
Далеко не всегда разграничивающими факторами выступают исключительно мотив и цель. Для квалификации необходимо учитывать всю совокупность объективных и субъективных признаков. А мотив и цель, проявляя свое уголовно-правовое значение наряду с другими признаками, влияют на характер либо на степень общественной опасности преступного деяния. В приведенном выше примере фактически совершенное военнослужащим хищение оружия охватывается диспозицией ч. 3 ст. 338 УК РФ и не требует дополнительной квалификации по ст. 226 УК РФ.
Мотив и цель преступления влияют на характер общественной опасности и, как уже отмечалось, участвуют в квалификации содеянного. Но правоприменитель ограничен использованием только тех признаков, которые прямо указаны в законе в качестве конструктивных либо квалифицирующих элементов конкретных составов преступлений. Таким образом, уголовно-правовые функции мотива и цели наиболее верно могут быть применены при правильном установлении наличия этих признаков в составах конкретных преступлений, но только тогда, когда они прямо названы в диспозиции статьи уголовного закона. Поскольку мотив и цель хищений оружия военнослужащими как уголовно-правовые категории в уголовном законе прямо не указаны, но должны занимать существенное место в правоприменительной деятельности, вопрос о способах отражения мотива и цели преступлений, связанных с хищением оружия в воинских формированиях, представляет немаловажный криминологический интерес и значение для правотворческой и правоприменительной деятельности, требует внимательного изучения и соответствующей оценки в доктрине уголовного права.
АНТОНЧЕНКО Вадим Викторович. Подполковник юстиции, начальник юридической службы регионального учебного центра Минобороны России
1. Толкаченко А.А. Мотив и цель воинских преступлений по советскому уголовному праву: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1990. 195 с.
|
