|
15.02.2008 Государственная Дума, несмотря на негативные в основном отзывы Правительства РФ и Верховного Суда РФ, приняла в первом чтении законопроект «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации». Суть изменений сводится к введению особого порядка вынесения судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве с обвиняемым или подозреваемым. Надо отметить, что авторами и заявителями законопроекта стали депутаты Госдумы, которые в прошлом работали в органах внутренних дел и органах государственной безопасности, весьма близкие к оперативно-розыскной деятельности и не более того.
Особый порядок, по версии законопроекта, состоит в том, что прокурор вправе после возбуждения уголовного дела заключить с обвиняемым, подозреваемым досудебное соглашение о сотрудничестве. Для этого подается ходатайство через следователя, который в течение 2 суток направляет его прокурору со своим мотивированным заключением. В нем он указывает на возможность удовлетворения просьбы обвиняемого, подозреваемого или в ее отказе. На этом участие следователя в рассмотрении ходатайства заканчивается. Далее прокурор с участием заявителей и их защитников составляет досудебное соглашение о сотрудничестве. Но может единолично вынести мотивированное постановление в его отказе.
Соглашение заключается в том случае, если подозреваемый или обвиняемый берут на себя обязательства по активному содействию следствию в раскрытии и расследовании преступлений любой категории, в уголовном преследовании других соучастников - иными словами, в даче изобличающих их показаний, а также способствуют розыску имущества, добытого преступным путем и возмещению ущерба.
Далее, как следует из концепции законопроекта, по завершении следствия прокурор, убедившись, что обвиняемым (подозреваемым) исполнены все действия, предусмотренные заключенным с ним досудебным соглашением о сотрудничестве, выносит мотивированное представление. И не позднее 3 дней с момента ознакомления обвиняемого (подозреваемого) и его защитника с представлением направляет его в суд вместе с материалами выделенного уголовного дела.
Суд, получив представление прокурора и материалы дела, удостоверившись в обоснованности заключенного соглашения и в его исполнении, проводит судебное заседание по упрощенной процедуре, в порядке ст. 316 УПК РФ, если обвиняемый (подозреваемый) признает свою вину и просит вынести приговор без исследования имеющихся в деле доказательств. Суд постановляет обвинительный приговор и назначает подсудимому наказание, которое не может превышать половину максимального срока или размер наиболее строгого вида наказания за совершенное преступление, либо более мягкое, чем предусмотрено за данное преступление, условное осуждение, или он может быть освобожден и вовсе от отбытия наказания. Если же суд признает соглашение и представление прокурора несоответствующим требованиям закона, то он проводит заседание в обычном порядке.
Одновременно с процессуальными новшествами авторы законопроекта предложили уточнить и дополнить материальное право, внеся изменения в ст. 61, 63, 75 УК РФ. В частности, уже закрепленное смягчающее вину обстоятельство «активное способствование раскрытию преступлений» дополнить словами «расследованию и уголовному преследованию». И в этом случае мера наказания не должна превышать двух третей, а не трех четвертей по ныне действующему Уголовному кодексу. Одновременно предлагается расширить перечень отягощающих вину обстоятельств таким моментом, как «сообщение ложных сведений по сути деятельного раскаяния или умышленное сокрытие от следствия каких-либо существенных сведений при заключении со стороной обвинения соглашения о сотрудничестве».
Такова в основе своей суть обсуждаемого законопроекта. Чем же руководствовались и из чего исходили авторы, предлагая достаточно радикальные и противоречивые изменения?
В приложенной к законопроекту пояснительной записке ими отмечено, что их инициатива направлена на «…расширение возможностей влияния уголовного и уголовно-процессуального законодательства в противодействии организованной преступности, коррупции, расследовании деятельности преступных сообществ (преступных организаций), члены которых, как правило, отказываются от дачи показаний о преступной деятельности соучастников и организаторов преступлений». Также было заявлено, что суды при вынесении приговоров зачастую игнорируют активное участие обвиняемых в раскрытии преступлений и возмещении ущерба, определяя им необоснованно жесткое наказание.
Доводы, на первый взгляд, кажутся весомыми и убедительными. Но что скрывается за их внешней стороной? Не будем заострять внимание на всех неточностях и противоречиях, имеющихся в законопроекте. Остановимся на главных, сущностных моментах. В первую очередь, необходимо отметить, что многие положения законопроекта содержат значительные отступления от важнейших принципов отправления правосудия, таких как законность, справедливость, презумпция невиновности, осуществление правосудия только судом, состязательность сторон. Трудно говорить и об объективности, коли порядок заключения соглашения не имеет жесткой регламентации и во многом будет зависеть от желания, волеизъявления одного лица - прокурора, который своим решением в значительной степени предопределит порядок судебного рассмотрения уголовных дел и конечный его результат.
Одновременно приходится вновь констатировать величайший перекос в российском уголовно-процессуальном законодательстве в сторону обеспечения благоприятных условий для лиц, совершивших преступления, и зачастую полного игнорирования интересов потерпевших, законопослушных граждан, защиты их конституционных прав и свобод. Потерпевший не участвует при обсуждении и заключении соглашения о сотрудничестве между прокурором и обвиняемым (подозреваемым). Его мнение не учитывается и при рассмотрении представления прокурора, материалов уголовного дела в суде по упрощенной процедуре.
Авторы законопроекта, видимо, осознают, что, например, никогда не будет согласия на сотрудничество и снисхождение от родителей детей, убитых бандитами на их глазах. Да и не только в этом случае. А чрезмерное снисхождение, проявленное к садистам, отпетым негодяям, спасающим свою шкуру через признание своей вины и «сделку с правосудием», будет циничным надругательством над потерпевшими, оскорблением их чувств, забвением справедливости.
Как утверждают авторы законопроекта, его внесением они преследуют благородную цель нанести удар по коррупции и организованной преступности. Однако его концепция существенно перечеркивает их намерения. Во-первых, в предлагаемой редакции новой ст. 317 прим. 6 УПК РФ закрепляется, что досудебное соглашение о сотрудничестве может быть заключено по преступлениям любой категории, и этим уже сказано все. Во-вторых, законопроект, если он будет одобрен, не только не ослабит коррупцию, а наоборот, создает дополнительные условия для злоупотребления служебным положением и взяточничества в сфере предварительного расследования и судебного разбирательства.
В первую очередь, как мы уже отмечали, речь идет о недостаточном урегулировании полномочий прокурора и следователя в заключении досудебного соглашения. В проекте, например, сказано, что следователь, получив заявление о готовности подозреваемого, обвиняемого к сотрудничеству, направляет его со своим заключением прокурору. И на этом поставлена точка. Законопроект абсолютно не дает ответа о невозможности заключения «сделки», если с ней не согласен следователь. Здесь не должно быть недосказанности. Можно полагать, что в этом случае соглашение, заключенное за спиной следователя, практически невозможно будет реализовать.
Законопроект не содержит мер воздействия, реакции на сокрытие, оставление без внимания следователем заявления обвиняемого (подозреваемого) о возможности заключения соглашения о сотрудничестве. И вовсе не урегулирована ситуация, при которой следователем, прокурором отдается предпочтение одному из нескольких заявлений обвиняемых, подозреваемых о сотрудничестве, хотя каждый из них признает свою вину, дает равноценные показания по обстоятельствам преступлений и лицам, их совершившим. И как быть, если все участники преступлений или преступления заявили о своем согласии на сотрудничество, осознавая неизбежность своего изобличения? Кому отдать предпочтение или заключать соглашение со всеми? Если со всеми, то утрачивается всякий смысл этой «сделки».
Ключевой фигурой в особом порядке вынесения судебного решения при заключении соглашения о сотрудничестве является прокурор. Хотя высказано мнение, что после внесения 05.06.2007 известных изменений в УПК РФ и в Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации», которыми прокурор лишен большинства процессуальных полномочий, все предусматриваемые его полномочия надо возложить на следователя. Трудно с этим согласиться, ибо все-таки прокурор после утверждения обвинительного заключения направляет дело в суд, а потом и поддерживает по нему обвинение.
Если следовать версии законопроекта, то от прокурора зависит все, в том числе его право заключить соглашение о сотрудничестве или отказать в нем. И это решение во многом будет носить субъективный характер, определяться по усмотрению прокурора и в меньшей степени по объективным критериям. У него есть право, но нет обязанности и ответственности за принимаемое решение, а это чревато всегда неблагоприятными последствиями. Законопроект не предусматривает возможности кем-либо и даже следователем по обжалованию прокурорских решений. Если же вокруг соглашения начнется спор, то его заключение уже утратит всякий смысл.
Как уже отмечалось, не позднее 3 дней с момента ознакомления обвиняемого (подозреваемого) и его защитника с представлением прокурор направляет его в суд вместе с материалами выделенного в отношении обвиняемого (подозреваемого) уголовного дела. И если суд признает, что виновным лицом выполнены все условия соглашения, то он удаляется в совещательную комнату для постановления приговора, как это предусмотрено ст. 316 УПК РФ. Но авторы законопроекта не учли, что подобная процедура применяется в отношении лица, признавшего свою вину и заявившего ходатайство рассмотреть его дело по упрощенной процедуре. При еще одном условии - если за совершенное им преступление наказание не может быть более 10 лет лишения свободы и при наличии согласия потерпевшего. В рассматриваемом же случае упрощенная процедура может быть применена за преступления любой тяжести при любой мере ответственности за него, без учета мнения потерпевшего.
Однако главное возражение в другом. В том, что при упрощенной процедуре невозможно оценить (подтвердить или опровергнуть) то, что виновное лицо добросовестно выполнило все условия и обязательства, предусмотренные заключенным с ним досудебным соглашением о сотрудничестве, что повлечет серьезные последствия как для него, так и для других лиц. Поэтому исследование доказательств должно быть проведено в полном объеме, в том числе с допросом в судебном заседании других соучастников преступления. В противном случае всегда есть опасность самооговора или оговора. Ставить эксперименты на человеческих судьбах недопустимо.
Надо отметить, что любое выделение материалов уголовного дела в отношении одного или нескольких участников преступлений уже отрицательно сказывается на полноте и всесторонности исследования доказательств, объективности принимаемых решений судом. К тому же следователь - лицо процессуально независимое и он самостоятельно проводит расследование. Только он может решить вопрос о выделении материалов в отдельное производство. Возникает существенная коллизия, из которой будет два выхода: или требование прокурора о выделении материалов объявить обязательным для следователя, что недопустимо, или следователь решает этот вопрос в обычном порядке. Если в обычном порядке, то согласие следователя на заключение досудебного соглашения должно быть обязательным и решающим. В противном случае утрачивается всякий смысл соглашения. Без участия следователя его реализация не состоится.
И вовсе непонятно, что по законопроекту представление прокурора вместе с материалами уголовного дела могут быть направлены в отношении как обвиняемого, так и подозреваемого. Почему подозреваемого? Это будет противоречить общепринятым принципам как российского, так и международного права. Лицо, совершившее преступление, за исключением не могущих нести ответственность, должно знать, в чем оно обвиняется. Без этого оно не может осуществлять свою защиту. Потерпевший не сможет выдвинуть свои требования по возмещению материального и морального ущерба, а прокурор - поддержать государственное обвинение в суде. Да и приговор, иной судебный вердикт нельзя принимать на подозрениях. Только на конкретных обвинениях, если нет оснований для оправдания подсудимого.
И еще об одном сомнительном моменте законопроекта. В нем отмечено, что если после назначения наказания подсудимому будет обнаружено, что он умышленно сообщил ложные сведения по сути своего деятельного раскаяния или умышленно утаил от следствия какие-либо существенные сведения, приговор подлежит пересмотру в порядке, предусмотренном разделами 14 и 15 УПК РФ. Однако проект не раскрывает понятия «существенные сведения». А главное в другом - мог ли обвиняемый, подозреваемый, исходя из своих пониманий и оценки, считать их существенными или несущественными для следствия и установления всех обстоятельств совершенных преступлений. И, тем не менее, приговор может быть отменен. А как быть с приговорами в отношении других осужденных, которых оговорило лицо, заключившее соглашение, и чьи показания явились весомым основанием для их обвинения или оправдания. Ответа на этот вопрос в проекте закона нет, его и вообще трудно найти.
Основания отмены или изменения судебного решения строго определены уголовно-процессуальным законодательством и не подлежат расширительному толкованию. К ним относятся несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой или апелляционной инстанции, нарушение процессуального закона, неправильное применение уголовного закона и несправедливость приговора, которая связана с наказанием, явно несоответствующим тяжести преступления.
Ни одно из этих оснований в данном случае применить нельзя. Остается еще один момент - вновь открывшиеся обстоятельства, но и они неприменимы в рассматриваемой ситуации. К таковым относятся установленные вступившим в законную силу приговором суда заведомая ложность показаний потерпевшего или свидетеля, другие обстоятельства, которые в рассматриваемом случае не представляют для нас интереса. И так законодатель к вновь открывшимся обстоятельствам относит заведомую ложность показаний потерпевшего или свидетеля, но никак не подозреваемого или обвиняемого, т.к. они не несут никакой ответственности за дачу ложных показаний, как и за отказ от дачи показаний. Более того, законодательно закреплено право обвиняемого (подозреваемого) давать или отказаться от дачи показаний.
И когда авторы законопроекта предлагают дополнить перечень обстоятельств, отягчающих наказание, новым моментом - умышленное сокрытие от следствия каких-либо существенных сведений при заключении со стороной обвинения соглашения о сотрудничестве, то они перечеркивают это важнейшее положение не только УПК РФ, но и конституционное право каждого гражданина на отказ от дачи показаний против себя, своего супруга и близких родственников.
И вовсе возникнет юридический тупик, когда ложные показания лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, будут присутствовать в приговоре, постановленном в отношении его сообщников. Хотя этот приговор может быть законным и справедливым, т.к. провозглашен на совокупности доказательств, и оснований для его пересмотра не будет. Но как быть, когда показания одного и того же лица, по одним и тем же обстоятельствам в одном приговоре будут значиться ложными, а в другом - «правдивыми»? В законопроекте о досудебном соглашении на этот важный вопрос ответа нет.
В подкрепление своей позиции авторы достаточно сомнительного законопроекта постоянно ссылаются на зарубежный опыт и, в первую очередь, США о заключении так называемых сделок с правосудием. Однако сами ссылки без глубокого изучения сути сделок и, особенно, последствий от их заключения выглядят неубедительными, формальной констатацией и не более. То же американское правосудие во многом использует сделки с виновными лицами для того, чтобы избежать громоздкую и волокитную систему суда присяжных. К тому же в США все больше и больше раздаются голоса об ущербности и несправедливости «сделок» с правосудием. Нам же пытаются навязать то, что уже вызывает серьезные возражения.
Здесь уместно обратиться к отечественному законодательству. В ст. 61 УК РФ к смягчающим вину обстоятельствам отнесены явка с повинной, активное способствование раскрытию преступления, изобличению других соучастников, розыску имущества, добытого противоправным путем. А в ст. 62 УК РФ определено, что при наличии смягчающих обстоятельств и в отсутствие отягчающих обстоятельств срок или размер наказания не могут превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за то или иное преступление. В ряде случаев наказание может быть определено ниже низшего предела или осужденный может быть освобожден и вовсе от его отбывания. Кажется, все есть для того, чтобы поощрить и стимулировать раскаяние, активное способствование расследованию преступлений. Зачем же ломиться в открытую дверь?
Таким образом, следует еще раз констатировать, что введение института досудебных соглашений станет дополнительным основанием к злоупотреблению должностными полномочиями на стадии предварительного расследования со всеми вытекающими из этого последствиями, игнорированию интересов потерпевших. Это приведет к неустранимым противоречиям и неоправданным сложностям при отправлении правосудия и не даст того результата, на который рассчитывают авторы законопроекта.
Илюхин Виктор Иванович. Доктор юридических наук, профессор. В 1989 г. назначен начальником Управления по надзору за исполнением законов по государственной безопасности СССР, член коллегии прокуратуры СССР, государственный советник юстиции 2-го класса, старший помощник Генерального прокурора СССР. В 1993-2003 гг. - депутат Государственной Думы ФС РФ, Председатель Комитета Государственной Думы по безопасности. С 2007 г. - депутат Государственной Думы ФС РФ, заместитель председателя Комитета по конституционному законодательству и государственному строительству, член Комиссии по законодательному обеспечению противодействия коррупции. Член Союза писателей России. Председатель Общероссийского политического движения "В поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки", Президент Фонда содействия стратегической безопасности.
|
