Журнал "Право и безопасность"

Номер - 2 (15), Май 2005 г.

Социальная адаптация бывших заключенных и участие в этом процессе православной церкви

Протоирей Сергий Киселев, настоятель храма Живоначальной Троицы – Патриаршего Подворья в Усадьбе Свиблово

В настоящее время в Государственной Думе рабочая группа разрабатывает закон «О социальной адаптации лиц, освобожденных из мест лишения свободы». Данный закон должен создать благоприятные условия для возвращения к общественно-полезной жизни тех, кто выходит из мест заключения. Он предполагает создание нормативной базы для их трудового и бытового устройства, возможно, даже послужит восстановлению семейных и иных социально-полезных связей освободившихся.

Необходимость данного закона очевидна, как в силу происходившего в прошедшие два десятилетия стремительного роста совершаемых преступлений, так и в силу рецидивного характера, как минимум, трети всех совершаемых криминальных правонарушений.

В целом закон призван создать только рамочные федеральные стандарты, на основе которых свои законы с учетом местных возможностей и бюджетным наполнением могут принять субъекты Федерации. Главным куратором закона становится Министерство здравоохранения и социального развития и, в частности, органы социальной защиты населения и опеки, которые должны будут помогать в восстановлении утраченных документов и жилплощади, если таковая утеряна, способствовать трудоустройству, предоставлять медицинское страхование.

Вместе с тем в законе обращается внимание на возможность оказания благотворительными и религиозными организациями помощи освобожденным. Один из вариантов подобной помощи, обсуждаемый сегодня, - создание специальных реабилитационных центров для тех, кто вышел из мест заключения. Надо сказать, что полезность таких социальных образований представляется весьма сомнительной. Ни для кого не секрет, что уже существующие дома ночного пребывания становятся источником криминального риска. Так что же ждать от искусственно созданных специфических образований, в которых все обитатели будут бывшими заключенными? Не станут ли такие центры простыми филиалами тюрем на свободе?

Представляется сомнительным возможное существование под патронажем государства воспитательного заведения для той социальной группы, которая принципиально демонстрирует свое непризнание авторитета закона и государственной системности как таковой. В таком случае здесь не будет играть определяющую роль ни количество единиц штата работающих в нем психологов, ни, тем более, уровень контроля над лицами, находящимися в таком «спецприемнике». Даже то, что существует на сегодняшний день как система государственной изоляции лиц, преступивших закон, убеждает в этом. Сами сотрудники уголовно-исполнительной системы могут подтвердить, что воспитательная составляющая почти снята с повестки дня исправительных учреждений.

Если смотреть шире, то можно сказать, что современное государство в силу своих либеральных установок по сути не способно противодействовать криминальной идеологии как таковой. Даже задействовав весь потенциал профессионализма с высокотехнологическим оснащением и заставив реально работать возможные правовые механизмы, оно по-прежнему будет бороться только с криминальной деятельностью преступника, временно изолируя от общества либо медленно уничтожая его.

Самый поверхностный анализ существующей преступности убеждает в том, что причины этого явления не связаны только с плохо настроенным механизмом правового регулирования или недоброкачественной работой правоохранительных органов. Количество совершаемых преступлений растет не только в России. Это общемировая проблема. Не менее болезненна, чем у нас, она в тех государствах, которые как раз и считаются эталонами демократичности и правового устройства. Так, за последние 30-40 лет преступность увеличилась на территории бывшего СССР в 6-8 раз, в США в - 7-8 раз, в Великобритании и Швеции - в 6-7 раз, во Франции - в 5-6 раз, в Германии - в 3-4 раза. По данным ООН, ежегодный прирост мировой преступности составляет в год около 5% (в пересчете на 100 тыс. человек).

И уже совсем особого изучения и анализа требует такое явление, как рецидив. Причины рецидивного характера совершаемых преступлений не сводятся только к внешним условиям, в которые попадает выпущенный из колонии бывший осужденный. Действительно, есть достаточно стандартный набор проблем, с которым сталкивается вышедший из мест заключения человек: его никто не берет на работу, он никому не нужен, часто не имеет своей жилплощади, выходит с разрушенным физическим здоровьем. Но ведь проблема имеет и глубокий психологический подтекст. Современные исследования говорят о достаточно серьезной психической дисфункции личности, наступающей, как правило, после 5-8 лет, проведенных в местах заключения. Это связано со скудостью получаемых впечатлений, замкнутостью пространства, с общей враждебностью и недоверием во взаимоотношениях, порождаемой сожительством по неволе, и, как бы мы сказали на языке христианских понятий, просто с дефицитом любви: как производная от этого - постоянная напряженность обстановки, в которой находится заключенный. Эмоциональный настрой чаще всего окрашивается агрессией, страхом, унынием. Все это становится причиной возникновения в местах лишения свободы устойчивой специфической атмосферы с характерными формами поведения.

Таким образом, сама система уголовно-исполнительных учреждений работает на создание и поддержание искусственного субкультурного уголовного мира со своей своеобразной моралью и правилами, иерархией, эстетическими предпочтениями, языком. Кроме того, среда содержания осужденного приводит к выработке иждивенческих установок, боязни в выборе и принятии решения, озлобленности и недоверию. Оказавшись на свободе, человек не может и не хочет искать работу, испытывает перед окружающей действительностью скрытую боязнь, которая часто прикрывается импульсивностью внешнего поведения и открытой агрессивностью. Вместе с тем тот мир, который был довлеющим и главенствующим в местах заключения, становится притягательным здесь, - на воле: человек ищет представителей уголовного мира, чтобы в знакомых и усвоенных им формах поведения самоутвердиться и найти себя.

Обстоятельством, во многом определяющим саму возможность ресоциализации бывшего заключенного, становится принятие или неприятие его членами семьи: женой, родителями, детьми. Недоверие, боязнь и неприязнь родственников становятся ключевым фактором окончательного отказа от конформности поведения и социальной адаптации освобожденного. Особое внимание заслуживают подростки и осужденные, вступившие в полосу зрелости уже в местах заключения. Часто выходя из неполных семей или от родителей, лишенных родительских прав, не получив представления о теплоте родного дома, не окрыленные силой любви родительского сердца, они становятся особенно последовательными адептами криминального мира и его «понятий».

Отсутствие со стороны воспитателей интереса, внимания и любви к подопечным является болезненной производной не только пенитенциарных учреждений для несовершеннолетних, эта проблематика давно стоит и перед другими воспитательными учреждениями, там, где государство как бы заменяет родителей. Возможен ли в них вообще воспитательный процесс с положительным результатом? Так, например, современные исследования и существующая общемировая практика говорят об эффективности создания детских домов по семейному типу и полной несостоятельности таковых казенных учреждений, которые, кстати, очень часто как раз и готовят потенциальных преступников и будущих обитателей исправительных заведений.

Конечно, уголовный мир и его представители - специфическая среда, в которой далеко не каждый способен вообще к исправлению или так называемой гражданской благонадежности, но, с другой стороны, вовлеченность в последовательную криминальную жизнь и особенно в организованную преступность касается далеко не всех, кто побывал в местах лишения свободы. Возможно, необходима тестовая система, которая еще в местах заключения будет выявлять тех, кто действительно стремится вернуться в общество, создать семью, получить профессию, честно зарабатывать.

Тем не менее даже тем, кто проявляет такой интерес, необходима поддержка и помощь не только на уровне предоставления возможных социальных гарантий. Необходимо участие в судьбе таких людей после их освобождения не только на уровне чиновников социальных министерств и даже кабинетов профессиональной психологической помощи. Проблема преступности и ее уровневые показатели напрямую свидетельствуют о недостатке любви в человеческом обществе, это следствие доминирования индивидуализма и взаимной отчужденности, размытости нравственных представлений, отсутствия духовных потребностей, производное потребительского общества. Необходимо вовлечение в работу с такими людьми общественных сил, которые смогут в комплексе работать не только с внешними, но и с внутренними проблемами человека, создавать условия для их здорового общения, предоставлять возможность для духовного развития личности. Главное, чтобы жизнь наполнялась новым смыслом и новым содержанием.

Что как не религиозное мировоззрение с его универсальностью и незыблемостью нравственных установок, а также с мощным сакральным авторитетом может стать на пути расползания раковой опухоли криминализации общества? Только мировоззренческая система, охватывающая личную жизнь, способна привить уважительное отношение человека к себе подобному и стать антитезой тому искусственному образованию, которое возникает как образ жизни, как система ценностей в уголовном мире. Создать такие условия возможно в рамках религиозного восприятия жизни при конфессиональной самоидентификации. Последнее необходимо, потому что только конкретное вероучение способно побудить человека к следованию определенному образу жизни, но никак не размытые и отвлеченные религиозные представления. Поэтому государство должно способствовать тому, чтобы традиционные конфессии, находящиеся на территории РФ и, прежде всего, Русская Православная Церковь, имели возможность работать с такими людьми в период их временной изоляции, а также создавать центры для их ресоциализации после освобождения.

На сегодняшний день Русская Православная Церковь оказывает не только моральную и материальную помощь тем, кто находится в местах лишения свободы, именно она еще там, за колючей проволокой, создает в душе человека условия для того, чтобы по освобождении он мог вернуться к общественно полезному образу жизни.

В колониях и тюрьмах Церковь становится тем единственным работающим общественным институтом, который дает некую альтернативу криминального пути развития личности. Многочисленные храмы в исправительно-трудовых колониях и следственных изоляторах аккумулируют ту часть находящихся в заключении, которая оказывается восприимчивой к нравственным Евангельским ценностям, а значит, и к общечеловеческим нормам поведения. Вместе с тем становится возможным создание общности, объединенной не на условности криминальных представлений, с ее замкнутостью и правами сильного, а на христианских ценностях открытости, бескорыстия, милосердия, благоговения и уважения к образу Божию в человеке. Пусть эти принципы будут иметь только умозрительный характер и далеко не всегда последовательно воплощаться в жизнь. Главное - то общее восприятие, тот фон морально-должного и порицательного, который и становится определяющим в дальнейшей самореализации человека. Усвоение соответствующих особенностей церковной культуры и даже бытовых стереотипов местной христианской традиции в местах лишения свободы является связующим звеном, помогающим заключенному в определенных общественных группах (в данном случае в православных общинах) при выходе из места заключения ощутить общую семейственность и идентифицироваться с ней. Все это становится важнейшим фактором, способствующим человеку интегрироваться в общество при выходе из мест заключения.

Очень часто, не имея регистрации или денег, бывший заключенный, имевший опыт церковной жизни в местах лишения свободы, обращается за помощью в храм или монастырь и получает возможность пожить при монастыре или церковной общине, питаться и даже зарабатывать. Особенно удачным такой контакт может стать, если человек обращается к тому священнику, который посещал зону и лично знает бывшего осужденного. На приходах в периферии особенно остро ощущается нехватка мужских рук, и такая помощь будет востребованной и желанной.

Существует в современной церковной жизни опыт и специального реабилитационного центра для бывших заключенных в Санкт-Петербургской епархии. Таким местом стала община великомученицы Анастасии Узорешительницы. Священник и сестры милосердия с 1992 г. посещают Колпинскую детскую колонию, беседуют о вере, проводят богослужения, подростки участвуют в церковных Таинствах: крестятся, причащаются, исповедуются. Сестры милосердия оказывают медицинскую помощь: обрабатывают раны, возникающие от нехватки витаминов и суровых условий жизни. Особой популярностью пользуются еженедельные занятия по иконописи.

С 1995 г. православное братство вмч. Анастасии, окормлявшее детскую Колпинскую колонию, купило дом в Пушкиногорском районе Псковской области и благоустроило приусадебное хозяйство. Свою работу центр проводит, рассчитывая, прежде всего, на молодых людей от 16 до 30 лет. Этот дом стал первым опытом реабилитационной работы с теми, кто уже освободился из колонии, но не захотел порвать общение с православным братством. Бывшие заключенные под руководством воспитателей трудятся во всех сферах деревенской жизни. У общины есть свои теплицы, огороды, коровник, в хозяйстве содержатся свиньи, гуси, кролики. В местном ПТУ для бывших заключенных появилась возможность получить специальность шофера и слесаря. Сейчас община располагает уже двумя такими домами. Время пребывания в общине формально не ограничивается никакими сроками, и некоторые подростки живут здесь по несколько лет. Наконец, в 2001 г. возникла еще одна промежуточная ступень - небольшой приют поблизости от общины, в Санкт-Петербурге. Рассчитанный на 6 человек, он предоставляет возможность бывшему заключенному сразу же после выхода из колонии пожить 2-3 месяца в городе, восстановить документы, пройти медицинское обследование и найти себе работу.

В целом опыт, полученный за 10 лет существования такого реабилитационного центра, вполне удачный. Кто-то из подопечных остался в братстве и трудится от души, кто-то работает на заводе, создал семью. Среди бывших воспитанников есть и те, кто решил пойти по духовной стезе и всецело посвятил себя Богу. Не менее половины, по словам духовника центра протоиерея Александра Степанова, выходят с положительным результатом (!), а для остальных жизнь, по крайней мере по житейским меркам, стала более приемлемой.

Сам процесс реабилитации выработал и определенные практические установки, благодаря которым и возможно существование такого центра. Прежде всего, это умение воспитателей держать инициативу, задавать соответствующий тон. Это возможно благодаря тому, что главная цель существования центра - создание православной общины как таковой. Бывшие заключенные, если их это устраивает, становятся ее членами. При этом решается вопрос полной трудовой занятости подопечных, без которой весь процесс реабилитации оказывается безрезультатным. Наконец, действуют жесткие рамки отсева, выявляющие действительно желающих получить такую помощь. То есть никого не уговаривают и не принуждают оставаться в общине. Сам подопечный должен выбрать, принимает он такие условия жизни или нет.

Пусть такой опыт уникален. Но уже сам прецедент существования на протяжении десяти лет такого реабилитационного центра и положительные результаты говорят о жизнеспособности такого общественного устройства. Возможно, его успешность обусловлена и возрастными характеристиками подопечных, но, вместе с тем, именно подростковый рецидив- самый значительный (согласно официальной статистике, не менее 60%).

В настоящее время, когда нравственная дезориентация общественной жизни и криминальные тенденции составляют уже действительно серьезную угрозу безопасности для всего общества, а государство демонстрирует очевидное бессилие в разрешении данной ситуации, многие с надеждой смотрят на Церковь как на социальный институт, реально способствующий оздоровлению многих сторон общественной жизни. Представляется возможным и хочется верить, что участие Церкви в процессе ресоциализации заключенных будет иметь положительный результат. Поэтому сегодня задача Церкви - задуматься о возможности распространить опыт братства вмч. Анастасии из Санкт-Петербурга в других регионах и областях нашего Отечества, а государства - оказать всестороннюю правовую поддержку подобным начинаниям.

Протоиерей Сергий Киселев. В 1983-89 гг. - секретарь представительства Русской Православной Церкви при Всемирном Совете Церквей в Женеве. Затем был назначен настоятелем церквей сел Гребнево, Здехово Щелковского района Московской области. В 2000 г. назначен благочинным Троицкого округа г. Москвы. С 2004 г. возглавляет Сектор общественных связей Московской Патриархии. Настоятель храма Живоначальной Троицы - Патриаршего Подворья в Усадьбе Свиблово..

Социальная адаптация бывших заключенных и участие в этом процессе православной церкви | Журнал "Право и безопасность" | http://www.dpr.ru

Журнал "Право и безопасность"

Номер - 2 (15), Май 2005 г.

Социальная адаптация бывших заключенных и участие в этом процессе православной церкви

Протоирей Сергий Киселев, настоятель храма Живоначальной Троицы – Патриаршего Подворья в Усадьбе Свиблово

В настоящее время в Государственной Думе рабочая группа разрабатывает закон «О социальной адаптации лиц, освобожденных из мест лишения свободы». Данный закон должен создать благоприятные условия для возвращения к общественно-полезной жизни тех, кто выходит из мест заключения. Он предполагает создание нормативной базы для их трудового и бытового устройства, возможно, даже послужит восстановлению семейных и иных социально-полезных связей освободившихся.

Необходимость данного закона очевидна, как в силу происходившего в прошедшие два десятилетия стремительного роста совершаемых преступлений, так и в силу рецидивного характера, как минимум, трети всех совершаемых криминальных правонарушений.

В целом закон призван создать только рамочные федеральные стандарты, на основе которых свои законы с учетом местных возможностей и бюджетным наполнением могут принять субъекты Федерации. Главным куратором закона становится Министерство здравоохранения и социального развития и, в частности, органы социальной защиты населения и опеки, которые должны будут помогать в восстановлении утраченных документов и жилплощади, если таковая утеряна, способствовать трудоустройству, предоставлять медицинское страхование.

Вместе с тем в законе обращается внимание на возможность оказания благотворительными и религиозными организациями помощи освобожденным. Один из вариантов подобной помощи, обсуждаемый сегодня, - создание специальных реабилитационных центров для тех, кто вышел из мест заключения. Надо сказать, что полезность таких социальных образований представляется весьма сомнительной. Ни для кого не секрет, что уже существующие дома ночного пребывания становятся источником криминального риска. Так что же ждать от искусственно созданных специфических образований, в которых все обитатели будут бывшими заключенными? Не станут ли такие центры простыми филиалами тюрем на свободе?

Представляется сомнительным возможное существование под патронажем государства воспитательного заведения для той социальной группы, которая принципиально демонстрирует свое непризнание авторитета закона и государственной системности как таковой. В таком случае здесь не будет играть определяющую роль ни количество единиц штата работающих в нем психологов, ни, тем более, уровень контроля над лицами, находящимися в таком «спецприемнике». Даже то, что существует на сегодняшний день как система государственной изоляции лиц, преступивших закон, убеждает в этом. Сами сотрудники уголовно-исполнительной системы могут подтвердить, что воспитательная составляющая почти снята с повестки дня исправительных учреждений.

Если смотреть шире, то можно сказать, что современное государство в силу своих либеральных установок по сути не способно противодействовать криминальной идеологии как таковой. Даже задействовав весь потенциал профессионализма с высокотехнологическим оснащением и заставив реально работать возможные правовые механизмы, оно по-прежнему будет бороться только с криминальной деятельностью преступника, временно изолируя от общества либо медленно уничтожая его.

Самый поверхностный анализ существующей преступности убеждает в том, что причины этого явления не связаны только с плохо настроенным механизмом правового регулирования или недоброкачественной работой правоохранительных органов. Количество совершаемых преступлений растет не только в России. Это общемировая проблема. Не менее болезненна, чем у нас, она в тех государствах, которые как раз и считаются эталонами демократичности и правового устройства. Так, за последние 30-40 лет преступность увеличилась на территории бывшего СССР в 6-8 раз, в США в - 7-8 раз, в Великобритании и Швеции - в 6-7 раз, во Франции - в 5-6 раз, в Германии - в 3-4 раза. По данным ООН, ежегодный прирост мировой преступности составляет в год около 5% (в пересчете на 100 тыс. человек).

И уже совсем особого изучения и анализа требует такое явление, как рецидив. Причины рецидивного характера совершаемых преступлений не сводятся только к внешним условиям, в которые попадает выпущенный из колонии бывший осужденный. Действительно, есть достаточно стандартный набор проблем, с которым сталкивается вышедший из мест заключения человек: его никто не берет на работу, он никому не нужен, часто не имеет своей жилплощади, выходит с разрушенным физическим здоровьем. Но ведь проблема имеет и глубокий психологический подтекст. Современные исследования говорят о достаточно серьезной психической дисфункции личности, наступающей, как правило, после 5-8 лет, проведенных в местах заключения. Это связано со скудостью получаемых впечатлений, замкнутостью пространства, с общей враждебностью и недоверием во взаимоотношениях, порождаемой сожительством по неволе, и, как бы мы сказали на языке христианских понятий, просто с дефицитом любви: как производная от этого - постоянная напряженность обстановки, в которой находится заключенный. Эмоциональный настрой чаще всего окрашивается агрессией, страхом, унынием. Все это становится причиной возникновения в местах лишения свободы устойчивой специфической атмосферы с характерными формами поведения.

Таким образом, сама система уголовно-исполнительных учреждений работает на создание и поддержание искусственного субкультурного уголовного мира со своей своеобразной моралью и правилами, иерархией, эстетическими предпочтениями, языком. Кроме того, среда содержания осужденного приводит к выработке иждивенческих установок, боязни в выборе и принятии решения, озлобленности и недоверию. Оказавшись на свободе, человек не может и не хочет искать работу, испытывает перед окружающей действительностью скрытую боязнь, которая часто прикрывается импульсивностью внешнего поведения и открытой агрессивностью. Вместе с тем тот мир, который был довлеющим и главенствующим в местах заключения, становится притягательным здесь, - на воле: человек ищет представителей уголовного мира, чтобы в знакомых и усвоенных им формах поведения самоутвердиться и найти себя.

Обстоятельством, во многом определяющим саму возможность ресоциализации бывшего заключенного, становится принятие или неприятие его членами семьи: женой, родителями, детьми. Недоверие, боязнь и неприязнь родственников становятся ключевым фактором окончательного отказа от конформности поведения и социальной адаптации освобожденного. Особое внимание заслуживают подростки и осужденные, вступившие в полосу зрелости уже в местах заключения. Часто выходя из неполных семей или от родителей, лишенных родительских прав, не получив представления о теплоте родного дома, не окрыленные силой любви родительского сердца, они становятся особенно последовательными адептами криминального мира и его «понятий».

Отсутствие со стороны воспитателей интереса, внимания и любви к подопечным является болезненной производной не только пенитенциарных учреждений для несовершеннолетних, эта проблематика давно стоит и перед другими воспитательными учреждениями, там, где государство как бы заменяет родителей. Возможен ли в них вообще воспитательный процесс с положительным результатом? Так, например, современные исследования и существующая общемировая практика говорят об эффективности создания детских домов по семейному типу и полной несостоятельности таковых казенных учреждений, которые, кстати, очень часто как раз и готовят потенциальных преступников и будущих обитателей исправительных заведений.

Конечно, уголовный мир и его представители - специфическая среда, в которой далеко не каждый способен вообще к исправлению или так называемой гражданской благонадежности, но, с другой стороны, вовлеченность в последовательную криминальную жизнь и особенно в организованную преступность касается далеко не всех, кто побывал в местах лишения свободы. Возможно, необходима тестовая система, которая еще в местах заключения будет выявлять тех, кто действительно стремится вернуться в общество, создать семью, получить профессию, честно зарабатывать.

Тем не менее даже тем, кто проявляет такой интерес, необходима поддержка и помощь не только на уровне предоставления возможных социальных гарантий. Необходимо участие в судьбе таких людей после их освобождения не только на уровне чиновников социальных министерств и даже кабинетов профессиональной психологической помощи. Проблема преступности и ее уровневые показатели напрямую свидетельствуют о недостатке любви в человеческом обществе, это следствие доминирования индивидуализма и взаимной отчужденности, размытости нравственных представлений, отсутствия духовных потребностей, производное потребительского общества. Необходимо вовлечение в работу с такими людьми общественных сил, которые смогут в комплексе работать не только с внешними, но и с внутренними проблемами человека, создавать условия для их здорового общения, предоставлять возможность для духовного развития личности. Главное, чтобы жизнь наполнялась новым смыслом и новым содержанием.

Что как не религиозное мировоззрение с его универсальностью и незыблемостью нравственных установок, а также с мощным сакральным авторитетом может стать на пути расползания раковой опухоли криминализации общества? Только мировоззренческая система, охватывающая личную жизнь, способна привить уважительное отношение человека к себе подобному и стать антитезой тому искусственному образованию, которое возникает как образ жизни, как система ценностей в уголовном мире. Создать такие условия возможно в рамках религиозного восприятия жизни при конфессиональной самоидентификации. Последнее необходимо, потому что только конкретное вероучение способно побудить человека к следованию определенному образу жизни, но никак не размытые и отвлеченные религиозные представления. Поэтому государство должно способствовать тому, чтобы традиционные конфессии, находящиеся на территории РФ и, прежде всего, Русская Православная Церковь, имели возможность работать с такими людьми в период их временной изоляции, а также создавать центры для их ресоциализации после освобождения.

На сегодняшний день Русская Православная Церковь оказывает не только моральную и материальную помощь тем, кто находится в местах лишения свободы, именно она еще там, за колючей проволокой, создает в душе человека условия для того, чтобы по освобождении он мог вернуться к общественно полезному образу жизни.

В колониях и тюрьмах Церковь становится тем единственным работающим общественным институтом, который дает некую альтернативу криминального пути развития личности. Многочисленные храмы в исправительно-трудовых колониях и следственных изоляторах аккумулируют ту часть находящихся в заключении, которая оказывается восприимчивой к нравственным Евангельским ценностям, а значит, и к общечеловеческим нормам поведения. Вместе с тем становится возможным создание общности, объединенной не на условности криминальных представлений, с ее замкнутостью и правами сильного, а на христианских ценностях открытости, бескорыстия, милосердия, благоговения и уважения к образу Божию в человеке. Пусть эти принципы будут иметь только умозрительный характер и далеко не всегда последовательно воплощаться в жизнь. Главное - то общее восприятие, тот фон морально-должного и порицательного, который и становится определяющим в дальнейшей самореализации человека. Усвоение соответствующих особенностей церковной культуры и даже бытовых стереотипов местной христианской традиции в местах лишения свободы является связующим звеном, помогающим заключенному в определенных общественных группах (в данном случае в православных общинах) при выходе из места заключения ощутить общую семейственность и идентифицироваться с ней. Все это становится важнейшим фактором, способствующим человеку интегрироваться в общество при выходе из мест заключения.

Очень часто, не имея регистрации или денег, бывший заключенный, имевший опыт церковной жизни в местах лишения свободы, обращается за помощью в храм или монастырь и получает возможность пожить при монастыре или церковной общине, питаться и даже зарабатывать. Особенно удачным такой контакт может стать, если человек обращается к тому священнику, который посещал зону и лично знает бывшего осужденного. На приходах в периферии особенно остро ощущается нехватка мужских рук, и такая помощь будет востребованной и желанной.

Существует в современной церковной жизни опыт и специального реабилитационного центра для бывших заключенных в Санкт-Петербургской епархии. Таким местом стала община великомученицы Анастасии Узорешительницы. Священник и сестры милосердия с 1992 г. посещают Колпинскую детскую колонию, беседуют о вере, проводят богослужения, подростки участвуют в церковных Таинствах: крестятся, причащаются, исповедуются. Сестры милосердия оказывают медицинскую помощь: обрабатывают раны, возникающие от нехватки витаминов и суровых условий жизни. Особой популярностью пользуются еженедельные занятия по иконописи.

С 1995 г. православное братство вмч. Анастасии, окормлявшее детскую Колпинскую колонию, купило дом в Пушкиногорском районе Псковской области и благоустроило приусадебное хозяйство. Свою работу центр проводит, рассчитывая, прежде всего, на молодых людей от 16 до 30 лет. Этот дом стал первым опытом реабилитационной работы с теми, кто уже освободился из колонии, но не захотел порвать общение с православным братством. Бывшие заключенные под руководством воспитателей трудятся во всех сферах деревенской жизни. У общины есть свои теплицы, огороды, коровник, в хозяйстве содержатся свиньи, гуси, кролики. В местном ПТУ для бывших заключенных появилась возможность получить специальность шофера и слесаря. Сейчас община располагает уже двумя такими домами. Время пребывания в общине формально не ограничивается никакими сроками, и некоторые подростки живут здесь по несколько лет. Наконец, в 2001 г. возникла еще одна промежуточная ступень - небольшой приют поблизости от общины, в Санкт-Петербурге. Рассчитанный на 6 человек, он предоставляет возможность бывшему заключенному сразу же после выхода из колонии пожить 2-3 месяца в городе, восстановить документы, пройти медицинское обследование и найти себе работу.

В целом опыт, полученный за 10 лет существования такого реабилитационного центра, вполне удачный. Кто-то из подопечных остался в братстве и трудится от души, кто-то работает на заводе, создал семью. Среди бывших воспитанников есть и те, кто решил пойти по духовной стезе и всецело посвятил себя Богу. Не менее половины, по словам духовника центра протоиерея Александра Степанова, выходят с положительным результатом (!), а для остальных жизнь, по крайней мере по житейским меркам, стала более приемлемой.

Сам процесс реабилитации выработал и определенные практические установки, благодаря которым и возможно существование такого центра. Прежде всего, это умение воспитателей держать инициативу, задавать соответствующий тон. Это возможно благодаря тому, что главная цель существования центра - создание православной общины как таковой. Бывшие заключенные, если их это устраивает, становятся ее членами. При этом решается вопрос полной трудовой занятости подопечных, без которой весь процесс реабилитации оказывается безрезультатным. Наконец, действуют жесткие рамки отсева, выявляющие действительно желающих получить такую помощь. То есть никого не уговаривают и не принуждают оставаться в общине. Сам подопечный должен выбрать, принимает он такие условия жизни или нет.

Пусть такой опыт уникален. Но уже сам прецедент существования на протяжении десяти лет такого реабилитационного центра и положительные результаты говорят о жизнеспособности такого общественного устройства. Возможно, его успешность обусловлена и возрастными характеристиками подопечных, но, вместе с тем, именно подростковый рецидив- самый значительный (согласно официальной статистике, не менее 60%).

В настоящее время, когда нравственная дезориентация общественной жизни и криминальные тенденции составляют уже действительно серьезную угрозу безопасности для всего общества, а государство демонстрирует очевидное бессилие в разрешении данной ситуации, многие с надеждой смотрят на Церковь как на социальный институт, реально способствующий оздоровлению многих сторон общественной жизни. Представляется возможным и хочется верить, что участие Церкви в процессе ресоциализации заключенных будет иметь положительный результат. Поэтому сегодня задача Церкви - задуматься о возможности распространить опыт братства вмч. Анастасии из Санкт-Петербурга в других регионах и областях нашего Отечества, а государства - оказать всестороннюю правовую поддержку подобным начинаниям.

Протоиерей Сергий Киселев. В 1983-89 гг. - секретарь представительства Русской Православной Церкви при Всемирном Совете Церквей в Женеве. Затем был назначен настоятелем церквей сел Гребнево, Здехово Щелковского района Московской области. В 2000 г. назначен благочинным Троицкого округа г. Москвы. С 2004 г. возглавляет Сектор общественных связей Московской Патриархии. Настоятель храма Живоначальной Троицы - Патриаршего Подворья в Усадьбе Свиблово..