|
Правовые и нравственные критерии судебного усмотрения
Мартышкин В.Н., заместитель Председателя Верховного Суда Республики Мордовия, Гавин А.С., Председатель Темниковского районного суда Республики Мордовия, Дементьева Т.А., Верховный суд Республики Мордовия
Результаты многолетних обобщений судебной практики свидетельствуют о том, что эффективность отправления правосудия, о повышении которой на VII Всероссийском съезде судей говорил Президент России Д.А.Медведев [1], является одним из ключевых направлений развития судебной системы и напрямую зависит от уровня и зрелости правосознания носителей судебной власти.Вышеизложенное позволяет утверждать, что необходимо не только обновление материального и процессуального законодательства, но требуется и кардинальное «реформирование» правосознания судей как носителей судебной власти, их отношения к правоприменительной практике, основанной на общепризнанных принципах и нормах международного права и международных договоров России, являющихся составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство.
Пробелов в праве достаточно. Поэтому так актуальна проблема судейского усмотрения, его природа, пределы при принятии решения по конкретному делу. Вывести единую формулу, определяющую с математической точностью алгоритм судейского усмотрения, и определить правовые и нравственные механизмы его ограничения - означало бы открыть универсальный способ осуществления правосудия.
Известный русский цивилист Е.В.Васьковский, касаясь проблемы судебного усмотрения, отмечал, что «несмотря на все старания, несмотря на самое тщательное соблюдение всех правил толкования, суд не в состоянии установить с полной достоверностью норму, необходимую ему в качестве большой посылки для построения силлогизма. Тогда-то, ввиду невозможности обратиться за указанием и разъяснением к законодателю, открываются простор для судейского усмотрения [2].
Устранить опасность субъективизма и произвола возможно путем введения судейского усмотрения в рамки определенных правовыхограничений: процедурных и материальных [3].
Процедурные ограничения определяются порядком и пределами проведения судебного разбирательства (ст. 252 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) РФ), соблюдением основополагающих принципов Кодекса, конституционных требований. Суть их заключается в том, что у суда лишь две задачи: осуществление правосудия в установленной форме и создание в связи с этим необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и предоставленных им прав.
Материальные ограничения усмотрения определяются пределами формулы предъявленного обвинения, а при исполнении приговора - порядком разрешения вопросов, предусмотренных в ст. 397 УПК РФ и в границах заявленного ходатайства, или представления субъектов, наделенных правом обращения в суд (п. 1-5 ч. 1 ст. 397 УПК РФ, ст. 140, 175, 177 Уголовно-исполнительного кодекса (УИК) РФ).
Усмотрение - главный элемент внутреннего убеждения. С его помощью судья оценивает доказательства, руководствуясь при этом законом и совестью (ст. 17 УПК РФ). В связи с этим важно соблюдать и нравственные критериисудебного усмотрения, которые не прописаны в процессуальных нормах. Для носителя судебной власти необходимо использовать свое усмотрение здраво, разумно, справедливо, мотивированно.
Здравое усмотрение, как один из действенных механизмов его нравственного ограничения при осуществлении правосудия, признает недопустимым введение новшеств с целью неразумного упрощения судопроизводства, как-то: рассмотрение дела в служебном кабинете, без мантии; использование в тексте официальных документов ненормативной лексики и т.п. Ненадлежащее применение данного критерия в усмотрении приводит к отмене приговора.
Например, судья областного звена в приговоре дословно привел стенограмму аудиозаписей разговоров взяткополучателя с посредником, в которых содержались ненормативные, неприемлемые для официальных документов выражения. Суд кассационной инстанции в определении от 07.11.2005, отменяя приговор, указал на допущенные нарушения требований ст. 303, 304, 310 УПК РФ. Приговор, содержащий ненормативную лексику, не мог провозглашаться публично, постановлен именем государства и рассылаться для его исполнения [4].
Разумное усмотрение, как ведомая шестерня в механизме его ограничения, предполагает высокий уровень и зрелость правосознания правоприменителя. Ложно истолковывая свое право на усмотрение при назначении наказания, судья в приговоре привел изречение философа: «Преступление - это грех, а наказание - это искупление греха. Гегель и Иммануил Кант». Цитировал поэта: «Дай бог, чтобы милостью божьей рассудок на Руси воскрес, он что-то кажется исчез. А. Пушкин» [5].
«Усмотрение - это знание того, что является с точки зрения права справедливым» [6]. Поэтому справедливость - первая и основная истина, на которую может и должен рассчитывать человек, столкнувшийся с судебной машиной. И основная задача суда - сделать так, чтобы судебная система стала не все перемалывающими жерновами, а точным и выверенным часовым механизмом, соблюдающим в равной степени права каждого участника судопроизводства. Важно, чтобы формально правильное применение норм права не превратилась в сущую несправедливость [7].
Мотивированность - важнейшее свойство судебного усмотрения и его целеуказание, помогающее в выборе варианта решения по делу. Но на практике доходит до курьезов. Продлевая срок содержания под стражей подсудимым, судья в постановлении привел следующие аргументы: «В связи с тем, что председательствующий и гособвинитель по данному уголовному делу в июле 2007 г. будут находиться в очередном отпуске, меру пресечения С., Д., Г., У. следует продлить на три месяца, т.е. до 18.09.2007...» [8].
Нравственная деформация в судебном усмотрении нередко обусловлена некорректным выступлением сторон в судебных прениях. Например, гособвинитель вышел за пределы предъявленного обвинения по ч. 1 ст. 109, ч. 2 ст. 161, ст. 125 УК РФ, заявив в прениях: «Вина подсудимых в совершении преступлений, предусмотренных ст. 105 и 162 УК РФ, доказана»… Судья по данному делу оправдал подсудимых по ст. 109 ч. 1 УК РФ в связи с тем, что пришел к выводу, что в их действиях содержится более опасный состав преступления, предусмотренный ч. 4 ст. 111 УК РФ [9].
Соблюдение этики в процессе, здравомыслие - это безусловное требование ко всем участникам судопроизводства. В соответствии с п. 11 ч. 1 ст. 53 УПК РФ защитник вправе использовать средства и способы защиты, которые не запрещены законом. Поэтому следует согласиться с Т.К.Рябининой, которая обоснованно считает, что «неприемлемым является поведение адвокатов, которые, осуществляя защиту своих клиентов, выходят за рамки дозволенного с точки зрения права и морали…» [10, С. 334].
Лишь отсутствием чувства такта и профессиональной деформацией можно объяснить следующие заявления адвокатов в прениях по уголовному делу по обвинению в бандитизме и убийствах при отягчающих обстоятельствах: «Обвинительное заключение - это фантастическая повесть, юридическое мракобесие, а на реплику гособвинителей отвечу по принципу - сам дурак. Прокуратура запросила для героев повести большие сроки. В чем обвиняется мой герой?... Нам, адвокатам, было бы легче защитить своих подзащитных от предъявленного обвинения и доказать, что к ним применяли недозволенные методы, если хоть одного подзащитного из числа подсудимых сотрудники милиции задушили в ходе следствия, но этого не произошло» [11]. Требование председательствующего о соблюдении сторонами этических норм и критерия разумности при выступлении в прениях, о выполнении предписаний ч. 5 ст. 292 УПК РФ, не возымели действия.
Совершенно очевидно, что проблема отграничения усмотрения от правовой небрежности существует. Поэтому природу усмотрения, правовые критерии и механизмы его ограничения в уголовно-процессуальном законодательстве требуется дополнительно изучать, т.к. ненадлежащее применение усмотрения приводит к нарушению прав личности, охраняемых Конституцией РФ.
В этой связи надлежит обращать особое внимание на нравственный характер взаимоотношений суда с участниками процесса [10, С. 333]. Действующий УПК РФ не ограничивает прокурора в определении им линии поведения и принятии решений. Вынесение судом частного определения в адрес прокурора по указанным основаниям затрагивает нравственные начала судебной деятельности.
Президиум Верховного Суда Республики Мордовия удовлетворил надзорное представление заместителя Генерального прокурора РФ и отменил частное определение суда кассационной инстанции, обратившего внимание прокурора района на недостатки, допущенные помощником прокурора, который, по мнению судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РМ, при рассмотрении уголовного дела «ошибочно ориентировал суд в части квалификации действий осужденного А. по ч. 1 ст. 228 УК РФ». Суд надзорной инстанции указал в постановлении, что гособвинитель, отказавшись от предъявленного обвинения А. и И. по ч. 4 ст. 228 УК РФ в ходе судебного заседания, лишь реализовал свое право, предусмотренное ч. 8 ст. 246 УПК РФ, изменив обвинение в сторону смягчения. К тому же, утверждая о наличии в действиях осужденных более тяжкого состава преступления, судебная коллегия возложила на себя функции обвинения, и вышла за пределы своей компетенции [12].
По другому делу судебная коллегия в частном определении обратила внимание прокурора района на «непоследовательную позицию старшего помощника прокурора на различных этапах уголовного дела, что не способствует, а мешает работе суда первой и кассационной инстанций» [13, Дело № 22-415]. Полномочия прокурора определены ч. 5 ст. 129 Конституции РФ и ст. 37, 246 УПК РФ. В силу ст. 17 УПК РФ прокурор самостоятелен в оценке доказательств по делу. Поэтому неэтично определять оценку деятельности гособвинителя в судебном акте («мешает работе суда»), ввиду того, что судом принято иное решение по делу.
По одному из дел Президиум не согласился со следующими мотивами судебного усмотрения при вынесении в адрес прокурора района частного определения: «Судебная коллегия недоумевает позицией гособвинителя в судебном заседании, который принес кассационное представление, не соглашаясь с осуждением подсудимых по ч. 2 ст. 222 УК РФ, и просил исключить часть объема обвинения, а действия одного из осужденных переквалифицировать на ч. 1 ст. 222 УК РФ» [13].
Вместе с тем следует признать, что вопрос о допустимости и приемлемости процессуальных форм реагирования на недостатки, допускаемые при осуществлении правосудия нижестоящими судами, является злободневным.
Оправдав подсудимых по ч. 1 ст. 109 УК РФ, судья одновременно вынес частное определение в адрес прокурора республики и начальника Республиканского бюро судебно-медицинской экспертизы. В нем судья опорочил вынесенный приговор и к тому же возложил на себя, вопреки конституционному требованию, функции обвинения и вышел за пределы своей компетентности: «Следователь А. необоснованно прекратил уголовное преследование в отношении С. и Л. По ст. 111 ч. 4 УК РФ, прокурор района Ф. незаконно утвердил обвинительное заключение по ст. 109 ч. 1 УК РФ, а судмедэксперт Т. составил абсурдное заключение» [14].
К сожалению, немало противоположных случаев, когда при наличии веских оснований суд не реагирует на существенные нарушения закона. Например, в течение нескольких лет в районный суд для рассмотрения в порядке ст. 79 УК РФ поступали небрежно оформленные материалы об условно-досрочном освобождении (УДО) осужденных. В качестве единственного основания для УДО в бланках представлений администраций исправительных учреждений, изготовленных типографским способом (1000 экземпляров), было напечатано трафаретное предложение: «Учитывая, что своим поведением и отношением к труду осужденный (Ф.И.О.) доказал свое преступление, администрация учреждения ЖХ-385 считает целесообразным представить (Ф.И.О.) к условно-досрочному освобождению» [15]. По сути, такая мотивировка (доказал свое преступление, поэтому целесообразно представить к УДО) дискредитирует институт УДО. Вынесенные по таким представлениям постановления умаляют авторитет судебной власти. Однако судьи районного звена, как показала проверка, в течение более 2 лет, рассматривая представления с такой формулировкой, не реагировали на явную небрежность администраций колоний при оформлении материалов в порядке ст. 175 УИК РФ и ст. 79 УК РФ.
Усмотрение надлежит отличать от правовой небрежности и произвола. Например, вопреки требованиям гл. 39 УПК РФ мировой судья Ж. оправдательные и обвинительные приговоры ни в рукописном виде, ни с помощью технических средств не изготавливал, не подписывал, не провозглашал именем Российской Федерации. Как установила служебная проверка, по выходу из совещательной комнаты о наличии судебных актов мировой судья сообщал в устной форме. Копии приговоров участникам процесса не вручались. Без распоряжения о вступлении приговора в законную силу мировой судья на исполнение направлял исполнительные листы. Протоколы судебных заседаний не изготавливались. Участвующий по делу адвокат А. жалобы не подавал.
Согласно п. 4 ст. 6 Закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», адвокат не вправе заявлять о доказанности вины подзащитного, если тот её отрицает. Адвокат Ш., а после заявленного подсудимым ходатайства о его замене и адвокат А., в судебных прениях просили суд признать подзащитного виновным и назначить наказание в виде лишения свободы за преступление, в совершении которого он отрицал вину. По жалобе осужденного приговор был отменен ввиду нарушения права на защиту. При повторном рассмотрении дела адвокат А. вновь заявил о доказанности вины подзащитного. Приговор был отменен, а адвокат и судья привлечены к дисциплинарной ответственности [16].
В связи с этим представляются значительными слова великого юриста А.Ф.Кони: «Как бы хороши не были правила деятельности, они могут потерять свою силу и значение в неопытных, грубых и недобросовестных руках» [17].
Анализ судебной (уголовной) практики позволяет сделать вывод о том, что судейское усмотрение как проблема выбора из возможных вариантов должно осуществляться в процессуальной форме и основываться на принципах законности, быть направлено на отыскание оптимального решения, исходя из конкретного дела, его обстоятельств, соотноситься с принципами и задачами закона. Оно должно находиться в границах правовой стабильности, упорядоченного развития судебной практики и отвечать нравственным началам уголовного процесса.
1. Медведев Д.А. Выступление Президента Российской Федерации на VII Всероссийском Съезде судей // Судья. 2008. № 12. С. 3.
2. Васьковский Е.В. Судейское усмотрение при толковании законов // Право. 1901. № 50. С. 222.
3. Мартышкин В.Н. Судейское усмотрение в вопросах исполнения приговора // Проблемные ситуации применения УПК РФ. Саранск, 2004. С. 118; Мартышкин В.Н. Пределы судейского усмотрения и механизмы его ограничения в уголовном судопроизводстве // Российское правосудие. 2008. № 4. С. 66; Мартышкин В.Н. Пределы судейского усмотрения // Уголовный процесс. 2007. № 7. С. 3.
4. Архив Верховного Суда РФ. Дело № 14-005-32. Кассационное определение от 07.05.2005.
5. Архив Кадошкинского райсуда РМ. Дело № 1-9/03 и № 1-18/06.
6. Цит. по Попковой А.А. Усмотрение суда. М., 2005.
7. Ильин И.А. Почему мы верим в Россию. М., 2007. С. 315.
8. Архив Рузаевского райсуда РМ. Дело № 1-192/07.
9. Архив Пролетарского райсуда г. Саранска. Уголовное дело № 1-3/2003.
10. Рябинина Т.К. Нравственные начала уголовного процесса. Учебное пособие. Курск, 2007.
11. Архив Верховного суда РМ. Уголовное дело № 2-1/2001. Т. 40. Л.д. 196, 208-210, 220.
12. Архив Верховного суда РМ. Наряд с постановлениями Президиума за 2003 г.
13. Архив Верховного суда РМ. Наряд с частными определениями суда кассационной инстанции за 2003 г.
14. Архив Пролетарского райсуда г. Саранск. Уголовное дело № 1-3/2003.
15. Архив Верховного Суда РМ. Справка-обобщение Зам. председателя Верховного суда РМ от 08.04.2008 по результатам контрольной проверки применения действующего законодательства, регулирующего условно-досрочное освобождение от отбывания наказания федеральными судьями Зубово-Полянского, Теньгушевского районных судов РМ. С. 20 (обобщение обсуждено а оперативном совещании судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РМ от 25.04.2008 с участием судей районного звена, представителей УФСИН РФ по РМ, прокурора РМ, МВД РМ, Главного федерального инспектора по РМ и Уполномоченного по правам человека в РМ).
16. Справка и.о. председателя Лямбирского районного суда РМ от 15.05.2009 № 3000. Уголовные дела № 1-1/2008, 1-9/2008, 1-33/2008, 1-1/2009; Постановление президиума Верховного Суда РМ от 14.05.2009 № 44-у-77.
17. Кони А.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе // Собр. Соч. в 8 тт. М., 1966-1969. Т. 4. С. 33-70.
МАРТЫШКИН Василий Николаевич. Почетный работник судебной системы России. Присвоен Высший квалификационный класс. Заслуженный юрист Мордовии. Стаж судебной работы - более 28 лет. С 1981 г. - судья, с 2008 г. - Заместитель Председателя Верховного Суда Республики Мордовия. Избирался председателем квалификационной коллегии судей Республики Мордовия, членом Совета Судей РФ.
ГАВИН Алексей Степанович. Заслуженный юрист Мордовии. Стаж в должности судьи - 23 года. Председатель Темниковского районного суда Республики Мордовия.
ДЕМЕНТЬЕВА Татьяна Александровна. Государственный советник юстиции РФ 3 класса. Стаж работы в аппарате Верховного Суда Республики Мордовия - 18 лет. Помощник Заместителя Председателя Верховного Суда Республики Мордовия.
| 